В конце апреля - начале мая в Чикагском симфоническом центре выступит российский виолончелист Павел Гомзяков. Предстоящие концерты станут дебютом музыканта в Америке. С Чикагским симфоническим оркестром под управлением Тревора Пиннока музыкант исполнит Виолончельный концерт Й.Гайдна. Я позвонил Павлу Гомзякову в Лиссабон, где он живет в настоящее время, и задал ему несколько вопросов перед предстоящими концертами в Чикаго.
- Виолончельный концерт Гайдна – Библия для виолончелиста. Его играют все и всегда. В чем, по-вашему, трудности исполнения этого концерта?
- Технически это очень сложный концерт, но главная сложность состоит в том, чтобы обойти клише, не начать играть общепринятые фразы, которые не пропущены через себя, через душу, через сердце. Я стараюсь выразить свою собственную трактовку этого концерта и свое отношение к этой музыке. Это очень важно. Ведь музыка – это диалог музыканта с композитором в присутствии большого количества людей.
- Сыграть концерт Гайдна – это был ваш выбор или предложение оркестра?
- Это предложение дирижера Тревора Пиннока.
- О нем говорят как о признанном мастере старинной музыки. Что вы можете сказать о его творческой манере?
- У него очень искренняя, естественная манера игры. Гайдна он играет без всяких барочных мод, которые приняты в последнее время. В игре Пиннока всегда присутствует человеческий фактор. Мы понимаем друг друга во фразировке, в стиле, в отношении к музыке. Я познакомился с ним в Италии, работал в Лондоне. Я благодарен ему за тот музыкальный кредит доверия, который он мне выдал, предложив сыграть Гайдна в Чикаго, и многого жду от нашего совместного музицирования. Не всем молодым российским музыкантам удается сыграть с чикагским оркестром.
- Совсем недавно в Чикаго состоялся дебют пианиста Кирилла Герштейна.
- Это мой старый друг, мы с ним вместе учились в Мадриде.
- Он учился у Башкирова...
- Да, в Мадриде знаменитая русская тройка педагогов: Шаховская, Башкиров, Брон. Мы вместе с ним занимались: он у Башкирова, я у Шаховской. Встречались за обедами и ужинами, а потом расходились по разным комнатам и занимались. Я очень уважаю Кирилла, восхищаюсь его умом, талантом, трудолюбием. Прекрасно, что до сих пор в музыке появляются такие личности. Значит, не все построено на менеджменте и взаимовыгодных договорах.
- А последним русским виолончелистом, игравшим с Чикагским оркестром, был Мстислав Ростропович. Так что у вас великий предшественник!
- Я учился у его первой ученицы Натальи Николаевны Шаховской. Ростропович готовил ее к конкурсу Чайковского, и в 1962 году она получила на нем Первую премию. Их сотрудничество продолжалось долгие годы. Когда он жил в Париже, а она была в Европе на зарубежных гастролях, они встречались по ночам, втайне от людей из Госбезопасности. Долгими вечерами Наталья Николаевна рассказывала мне о том, каким был Мстислав Леопольдович, как он занимался, на что обращал внимание, разучивая новые произведения. Я знаю много историй о нем из первоисточников.
- Расскажите, пожалуйста, о вашем детстве, ваших родителях.
- Я родился на Урале в маленьком городке, который называется Чайковский. Мама – хоровик, преподает в музыкальном училище, руководит камерным хором. Папа – врач-стоматолог. Моя сестра раньше меня начала заниматься на фортепиано, и вначале, видя ее мучения, я заявил, что музыкой заниматься не буду. Меня интересовали точные науки: математика, физика, химия. Но постепенно мама меня уговорила. В городском музыкальном училище работает прекрасный педагог. Три ее ученика впоследствии учились у Натальи Николаевны Шаховской – хороший результат для маленького провинциального городка. Я начал заниматься у нее и через какое-то время почувствовал вкус к музыке. Когда мне исполнилось четырнадцать лет, в Чайковском проходил организованный Дмитрием Кабалевским детский музыкальный фестиваль. Я участвовал в этом фестивале, и меня услышал один из виолончелистов оркестра из Нижнего Новгорода. После моего выступления он подошел к моей маме и посоветовал показаться педагогу Мерзляковского училища. Идея вырваться из маленького городка и поехать учиться в Москву показалась мне очень любопытной, и в четырнадцать лет я отправился покорять столицу.
- Кто был вашим педагогом в Москве?
- Мне очень повезло с педагогами. Моим педагогом в Московской консерватории был профессор Дмитрий Миллер. Буквально с первых уроков у меня сложилось с ним плодотворное сотрудничество по принципу: молодой музыкант – зрелый музыкант. Я занимался с ним три-четыре раза в неделю. Он уделял мне много времени, в последний год даже называл меня “сынок”. За год до окончания консерватории он сказал мне: “Ты знаешь, тебе нужна “свежая кровь”, тебе нужно уйти к новому педагогу”. После такого честного признания с его стороны я поехал к Наталье Николаевне Шаховской, у которой давно хотел заниматься. В тот год, когда я поступил в консерваторию, Наталья Николаевна ушла из нее, и я смог с ней позаниматься в Мадриде. Наша учеба продолжалась четыре года, и до сих пор я езжу к ней за советами. Недавно я показывал ей Концерт Гайдна... Когда я начал серьезно заниматься сюитами Баха, история повторилась. Наталья Николаевна сказала: “Я поговорю с Филиппом Мюлером. Поезжай-ка ты к нему”. И я поехал в Парижскую консерваторию заниматься у лучшего французского педагога.
- Как преподают в Париже?
- У Филиппа Мюлера совершенно отличная манера преподавания. У Миллера и Шаховской я занимался по четыре с половиной часа в день, не упуская ни единой детали, ни единой ноты, а Филипп дал мне полную свободу творчества, и на базе, накопленной занятиями с Миллером и Шаховской, я начал работать сам. С Мюлером мы работали над Бахом, французской музыкой, разучивали современные произведения.
- Как вы оказались в Лиссабоне?
- Три года назад я познакомился с португальской пианисткой Марией Жоао Пиреш. Она предложила создать дуэт, и последнее время мы выступаем вместе. На фирме “Deutsche Grammophon” мы с ней записали Сонату Шопена для виолончели и фортепиано. Это была моя первая запись, и она была номинирована на премию “Грэми”. А оказался я в Лиссабоне потому, что португальское правительство предложило мне иметь резиденцию в Лиссабоне, за двадцать четыре часа оформило все необходимые документы и вскоре предоставит португальское гражданство. Я пошел на это, чтобы не иметь проблем с визами. Из-за этих проблем мне пришлось отменить концерт в Вене, у меня были неприятности в Ирландии... Каждый раз мне приходится тратить время на оформление документов. Европейский паспорт мне поможет путешествовать.
- Но от российского гражданства вы не отказываетесь?
- Нет. Если бы они предложили поменять российское гражданство на португальское, я бы отказался. У меня в России родители, много друзей...
- Вы выступаете в России с концертами?
- К сожалению, концертов в России после конкурса Чайковского 2002 года, на котором я получил Специальный приз, у меня практически не было. Это меня, конечно, задевает, но, я думаю, в какой-то момент это произойдет. Я очень на это надеюсь. Мне бы хотелось играть в России. Собственно говоря, я начал играть с лучшими оркестрами в Европе последние три года. У меня был дебютный концерт в зале Концертгебау в Амстердаме, и директор зала сказал мне, что я стал третьим виолончелистом после Ростроповича и Йо Йо Ма, которые играли там сольные концерты. У меня прошли концерты в Париже в зале на Елисейских полях, в Токио с оркестром Сейджо Озавы... Надо просто запастись терпением.
- Запасемся терпением и мы. Хотелось бы услышать ваш дуэт с Марией Жоао Пиреш в Чикаго.
- Раньше Мария Жоао много играла в Америке, но когда Буш пришел к власти, отменила американский тур с оркестром Концертгебау, отменила сольные выступления в Карнеги-холле, концерты с Чикагским оркестром и последнее десятилетие не играла в Америке по политическим причинам. Когда президентом стал Барак Обама, она была очень рада, и, возможно, ее выступления в Америке возобновятся.
- Это лишний раз доказывает, что музыканты имеют активную гражданскую позицию.
- Во всяком случае, они не должны идти на компромисс со своими взглядами в угоду карьере. Когда я получил письмо от Тревора, я сказал ей, что у меня состоятся концерты в Чикаго, и услышал в ответ: “Поезжай. Чикагский оркестр – лучший оркестр в Америке”. Я с нетерпением жду встречи с этим оркестром.
Nota bene. Концерты Павла Гомзякова и Чикагского симфонического оркестра под управлением Тревора Пиннока состоятся 29 и 30 апреля, 1 и 4 мая в Симфоническом центре по адресу: 220 S. Michigan Ave, Chicago, IL 60604. Билеты можно заказать по телефону (312) 294-3000 или зарезервировать на Интернет-сайте http://www.eurochicago.com/sites/dd.html.
PS.
Выражаю благодарность пресс-службе Чикагского симфонического оркестра за помощь в организации интервью.
- Виолончельный концерт Гайдна – Библия для виолончелиста. Его играют все и всегда. В чем, по-вашему, трудности исполнения этого концерта?
- Технически это очень сложный концерт, но главная сложность состоит в том, чтобы обойти клише, не начать играть общепринятые фразы, которые не пропущены через себя, через душу, через сердце. Я стараюсь выразить свою собственную трактовку этого концерта и свое отношение к этой музыке. Это очень важно. Ведь музыка – это диалог музыканта с композитором в присутствии большого количества людей.
- Сыграть концерт Гайдна – это был ваш выбор или предложение оркестра?
- Это предложение дирижера Тревора Пиннока.
- О нем говорят как о признанном мастере старинной музыки. Что вы можете сказать о его творческой манере?
- У него очень искренняя, естественная манера игры. Гайдна он играет без всяких барочных мод, которые приняты в последнее время. В игре Пиннока всегда присутствует человеческий фактор. Мы понимаем друг друга во фразировке, в стиле, в отношении к музыке. Я познакомился с ним в Италии, работал в Лондоне. Я благодарен ему за тот музыкальный кредит доверия, который он мне выдал, предложив сыграть Гайдна в Чикаго, и многого жду от нашего совместного музицирования. Не всем молодым российским музыкантам удается сыграть с чикагским оркестром.
- Совсем недавно в Чикаго состоялся дебют пианиста Кирилла Герштейна.
- Это мой старый друг, мы с ним вместе учились в Мадриде.
- Он учился у Башкирова...
- Да, в Мадриде знаменитая русская тройка педагогов: Шаховская, Башкиров, Брон. Мы вместе с ним занимались: он у Башкирова, я у Шаховской. Встречались за обедами и ужинами, а потом расходились по разным комнатам и занимались. Я очень уважаю Кирилла, восхищаюсь его умом, талантом, трудолюбием. Прекрасно, что до сих пор в музыке появляются такие личности. Значит, не все построено на менеджменте и взаимовыгодных договорах.
- А последним русским виолончелистом, игравшим с Чикагским оркестром, был Мстислав Ростропович. Так что у вас великий предшественник!
- Я учился у его первой ученицы Натальи Николаевны Шаховской. Ростропович готовил ее к конкурсу Чайковского, и в 1962 году она получила на нем Первую премию. Их сотрудничество продолжалось долгие годы. Когда он жил в Париже, а она была в Европе на зарубежных гастролях, они встречались по ночам, втайне от людей из Госбезопасности. Долгими вечерами Наталья Николаевна рассказывала мне о том, каким был Мстислав Леопольдович, как он занимался, на что обращал внимание, разучивая новые произведения. Я знаю много историй о нем из первоисточников.
- Расскажите, пожалуйста, о вашем детстве, ваших родителях.
- Я родился на Урале в маленьком городке, который называется Чайковский. Мама – хоровик, преподает в музыкальном училище, руководит камерным хором. Папа – врач-стоматолог. Моя сестра раньше меня начала заниматься на фортепиано, и вначале, видя ее мучения, я заявил, что музыкой заниматься не буду. Меня интересовали точные науки: математика, физика, химия. Но постепенно мама меня уговорила. В городском музыкальном училище работает прекрасный педагог. Три ее ученика впоследствии учились у Натальи Николаевны Шаховской – хороший результат для маленького провинциального городка. Я начал заниматься у нее и через какое-то время почувствовал вкус к музыке. Когда мне исполнилось четырнадцать лет, в Чайковском проходил организованный Дмитрием Кабалевским детский музыкальный фестиваль. Я участвовал в этом фестивале, и меня услышал один из виолончелистов оркестра из Нижнего Новгорода. После моего выступления он подошел к моей маме и посоветовал показаться педагогу Мерзляковского училища. Идея вырваться из маленького городка и поехать учиться в Москву показалась мне очень любопытной, и в четырнадцать лет я отправился покорять столицу.
- Кто был вашим педагогом в Москве?
- Мне очень повезло с педагогами. Моим педагогом в Московской консерватории был профессор Дмитрий Миллер. Буквально с первых уроков у меня сложилось с ним плодотворное сотрудничество по принципу: молодой музыкант – зрелый музыкант. Я занимался с ним три-четыре раза в неделю. Он уделял мне много времени, в последний год даже называл меня “сынок”. За год до окончания консерватории он сказал мне: “Ты знаешь, тебе нужна “свежая кровь”, тебе нужно уйти к новому педагогу”. После такого честного признания с его стороны я поехал к Наталье Николаевне Шаховской, у которой давно хотел заниматься. В тот год, когда я поступил в консерваторию, Наталья Николаевна ушла из нее, и я смог с ней позаниматься в Мадриде. Наша учеба продолжалась четыре года, и до сих пор я езжу к ней за советами. Недавно я показывал ей Концерт Гайдна... Когда я начал серьезно заниматься сюитами Баха, история повторилась. Наталья Николаевна сказала: “Я поговорю с Филиппом Мюлером. Поезжай-ка ты к нему”. И я поехал в Парижскую консерваторию заниматься у лучшего французского педагога.
- Как преподают в Париже?
- У Филиппа Мюлера совершенно отличная манера преподавания. У Миллера и Шаховской я занимался по четыре с половиной часа в день, не упуская ни единой детали, ни единой ноты, а Филипп дал мне полную свободу творчества, и на базе, накопленной занятиями с Миллером и Шаховской, я начал работать сам. С Мюлером мы работали над Бахом, французской музыкой, разучивали современные произведения.
- Как вы оказались в Лиссабоне?
- Три года назад я познакомился с португальской пианисткой Марией Жоао Пиреш. Она предложила создать дуэт, и последнее время мы выступаем вместе. На фирме “Deutsche Grammophon” мы с ней записали Сонату Шопена для виолончели и фортепиано. Это была моя первая запись, и она была номинирована на премию “Грэми”. А оказался я в Лиссабоне потому, что португальское правительство предложило мне иметь резиденцию в Лиссабоне, за двадцать четыре часа оформило все необходимые документы и вскоре предоставит португальское гражданство. Я пошел на это, чтобы не иметь проблем с визами. Из-за этих проблем мне пришлось отменить концерт в Вене, у меня были неприятности в Ирландии... Каждый раз мне приходится тратить время на оформление документов. Европейский паспорт мне поможет путешествовать.
- Но от российского гражданства вы не отказываетесь?
- Нет. Если бы они предложили поменять российское гражданство на португальское, я бы отказался. У меня в России родители, много друзей...
- Вы выступаете в России с концертами?
- К сожалению, концертов в России после конкурса Чайковского 2002 года, на котором я получил Специальный приз, у меня практически не было. Это меня, конечно, задевает, но, я думаю, в какой-то момент это произойдет. Я очень на это надеюсь. Мне бы хотелось играть в России. Собственно говоря, я начал играть с лучшими оркестрами в Европе последние три года. У меня был дебютный концерт в зале Концертгебау в Амстердаме, и директор зала сказал мне, что я стал третьим виолончелистом после Ростроповича и Йо Йо Ма, которые играли там сольные концерты. У меня прошли концерты в Париже в зале на Елисейских полях, в Токио с оркестром Сейджо Озавы... Надо просто запастись терпением.
- Запасемся терпением и мы. Хотелось бы услышать ваш дуэт с Марией Жоао Пиреш в Чикаго.
- Раньше Мария Жоао много играла в Америке, но когда Буш пришел к власти, отменила американский тур с оркестром Концертгебау, отменила сольные выступления в Карнеги-холле, концерты с Чикагским оркестром и последнее десятилетие не играла в Америке по политическим причинам. Когда президентом стал Барак Обама, она была очень рада, и, возможно, ее выступления в Америке возобновятся.
- Это лишний раз доказывает, что музыканты имеют активную гражданскую позицию.
- Во всяком случае, они не должны идти на компромисс со своими взглядами в угоду карьере. Когда я получил письмо от Тревора, я сказал ей, что у меня состоятся концерты в Чикаго, и услышал в ответ: “Поезжай. Чикагский оркестр – лучший оркестр в Америке”. Я с нетерпением жду встречи с этим оркестром.
Nota bene. Концерты Павла Гомзякова и Чикагского симфонического оркестра под управлением Тревора Пиннока состоятся 29 и 30 апреля, 1 и 4 мая в Симфоническом центре по адресу: 220 S. Michigan Ave, Chicago, IL 60604. Билеты можно заказать по телефону (312) 294-3000 или зарезервировать на Интернет-сайте http://www.eurochicago.com/sites/dd.html.
PS.
Выражаю благодарность пресс-службе Чикагского симфонического оркестра за помощь в организации интервью.
Комментариев нет:
Отправить комментарий